Хозяйственные итоги 70-х годов, подводимые странами государственно-монополистического капитализма к настоящему времени, свидетельствуют о том, что темпы роста дороговизны жизни достигли наивысшего уровня за весь послевоенный период. Несмотря на все попытки правительств этих стран регулировать уровень цен, стихийный инфляционный процесс продолжает развиваться.
Проблемы инфляции оказываются сейчас в центре всей общественной и политической жизни капиталистических государств. Независимо от политических разногласий буржуазные лидеры считают, что наибольшую опасность в сфере хозяйственной жизни представляет инфляция; по их словам, это - «враг номер один».
Многие западные политические деятели и экономисты связывают ускорение инфляции с непомерным ростом государственных расходов, с кредитной политикой центральных банков и интенсивным расширением денежного обращения, хотя еще недавно буржуазные идеологи утверждали, что част-номонополистическое и особенно государственно-монополистическое регулирование способно избавить капиталистическую экономику от потрясений, которые влечет за собой ничем не ограничиваемая игра рыночных сил.
Сегодня с особой очевидностью обнаруживаются пороки и противоречия, порождаемые монополиями и ростом государственно-монополистического капитализма; центральное место среди них занимают расстройство денежного обращения и неуклонный рост цен. Ускоренный рост инфляции ведет к дальнейшему углублению, валютно-финансового кризиса.
Характеризуя современное состояние капиталистической денежной системы, бывший руководитель отдела международных финансов государственного департамента США Дж. П. Янг констатирует: «Мы движемся от кризиса к кризису, и угроза большого кризиса нависла над нами».
В такой ситуации проблемы инфляции не могут не привлекать внимания буржуазных экономистов. С каждым годом ей посвящается все больше теоретических работ, а сам термин «инфляция», используемый в буржуазной литературе, все больше утрачивает определенность. В одном из учебников по макроэкономической теории можно найти следующие высказывания: «Не существует общепринятого определения инфляции; да и вообще сомнительно, можно ли говорить об инфляции, как о каком-то едином и определяемом явлении, поддающемся точному описанию». Б. Хансен насчитывает 12, П. Биакаб - 32, а Ф. Лэге - даже 60 различных разновидностей инфляции или способов употребления этого термина в экономической литературе. Для того чтобы вскрыть причины такого разнобоя в теоретических представлениях об одном из важнейших явлений, свойственных современному капитализму, следует обратиться к особенностям предшествующего развития буржуазных теорий стоимости и цены.
В работах представителей классической буржуазной политической экономии - А. Смита и Д. Рикардо движение товарных цен связывалось прежде всего с изменением затрат труда на производство данных товаров, а также с изменением стоимости полноценных денег. Вместе с тем они отграничивали движение цен от движения стоимостей. За год до издания «Начал политической экономии и налогового обложения» Рикардо отмечал, что цены товаров могут двигаться в направлении, противоположном стоимости: например, «цена товара может подняться, в то время как стоимость его падает...». Делая уступки количественной теории денег, Рикардо все же четко сформулировал соотношение между стоимостью товара, который выступает в качестве всеобщего эквивалента, и покупательной способностью неполноценных денег: не покупательная способность бумажных денег регулирует стоимость золота, а, напротив, «золото, по его словам, регулирует стоимость бумаги».
К. Маркс отмечал в качестве одного из основных недостатков классической политической экономии тот факт, что. ей никогда не удавалось из анализа товара и, в частности, товарной стоимости вывести форму стоимости, которая именно и делает ее меновой стоимостью. Между тем именно анализ формы стоимости и меновой стоимости играет особенно важную роль при исследовании изменений в общем уровне товарных цен и покупательной способности денег.
Вульгарная буржуазная политическая экономия обращала усиленное внимание на отношения, выступающие на поверхности капиталистического рынка. В работах Ж.-Б. Сэя и Т. Мальтуса на первом плане оказывается определение меновой стоимости товара величиной издержек его производства (отзвуки подобных представлений со всей отчетливостью обнаруживаются во всевозможных концепциях «инфляции издержек»). Наряду с этим Сэй часто упоминает об определении стоимости товара полезностью; этот тезис приобрел особенно широкую популярность в буржуазной литературе в последней трети XIX в.
Развитие буржуазной микроэкономической теории и проблемы движения цен
Возникновение концепций субъективной полезности привело к размыванию теоретических граней между стоимостью и ценой. Соотношение между предельными полезностями двух товаров, определяющими субъективные оценки их стоимости, в условиях рыночного равновесия неизбежно выступает в форме соотношения между их ценами. Тем самым анализу подвергались меновые стоимости товаров, пропорции, в которых один товар обменивался на другой. Однако изменение этих пропорций (относительных цен) ничего не говорит об изменении абсолютного уровня товарных цен.
Так сложилась ситуация, при которой в микроэкономической теории, явившейся основой всей буржуазной политической экономии конца XIX - начала XX в., изменению общего уровня цен отводилась второстепенная роль. Как в теории цен, строившейся по принципу частичного равновесия (А. Маршалл), так и в моделях общего равновесия ''(Л. Вальрас) в центре внимания находилась лишь структура цен. Шведский экономист Б. Хансен в работе, посвященной анализу систем общего равновесия, отмечает: ортодоксальная экономическая теория никогда не могла дать удовлетворительного ответа на вопрос о том, чем же в действительности определяются масштабы изменения цен.
Более того, со времени итальянского экономиста и социолога В. Парето в моделях равновесия неизменно используется предположение о том, что важнейшие зависимости характеризуются однородностью нулевой степени по ценам; иными словами, предполагается, что если все товарные цены одновременно увеличатся в равной пропорции в 1,5 раза или, скажем, в 1000 раз, то это не окажет никакого воздействия на общий ход развития хозяйственных процессов. Такой метод отличается крайней статичностыо. Не случайно, анализируя процесс движения цен, многие буржуазные теоретики сравнивали его с обычными колебаниями маятника. В рамках таких представлений по существу невозможно решение вопроса: почему все же постоянно наблюдается переход от одного абсолютного уровня цен к другому? Статичный характер исходной теоретической системы с особой очевидностью выявляет беспочвенность всех деклараций, согласно которым свободное движение рыночных цен обеспечивает самый эффективный путь развития капиталистического хозяйства.
Постановка вопроса об инфляции -как самостоятельной теоретической проблемы выявила глубокую противоречивость традиционных неоклассических схем. Когда на рубеже XIX и XX вв. смена свободной конкуренции господством монополий привела ко всеобщему росту дороговизны жизни и вопросы повышения цен стали широко дебатироваться в экономической литературе, один из наиболее известных буржуазных теоретиков того времени Л. Мизес должен был констатировать, что в этой дискуссии «сорокалетнее развитие теории субъективной ценности не оставило почти никакого следа».
Вплоть до настоящего времени все изменения в рамках хозяйственной системы буржуазные теоретики в большинстве случаев делят на две группы. Переход к новым условиям производства и сбыта всех товаров (кроме денег), а также изменения в распределении платежеспособного спроса между отдельными товарами в их схемах влекут за собой лишь сдвиги в структуре относительных цен. Что же касается общего уровня цен, т. е. абсолютных цен, то его движение может связываться лишь с изменениями масштабов денежного обращения.
Подобный подход непосредственно проявляется в широко распространенной монетаристской трактовке инфляции, видящей в инфляции чисто денежный феномен. «Инфляция, - утверждает представитель современного монетаризма М. Фридмен, - всегда и повсюду представляла собой денежный феномен... Она может иметь место только тогда, когда количество денег увеличивается быстрей, чем выпуск продукции».
В работах сторонников современного монетаризма изменениям количества денег в обращении приписывается необычайно важная роль. В соответствии с их теоретической концепцией увеличившееся предложение платежных средств должно сопровождаться ростом номинального денежного дохода. Этот рост может оказаться следствием как расширения производства, так и повышения цен. Тем самым воздействие денежного импульса как бы расщепляется между номинальными величинами (изменение масштаба цен) и реальными хозяйственными пропорциями (в том числе относительными ценами). Здесь выявляется вся ограниченность элементарных монетаристских построений.
Стремясь выйти из указанного теоретического затруднения, некоторые .сторонники монетаризма предлагают разграничивать влияние абсолютной величины обращающейся денежной массы и ускорения (или замедления) в движении суммы платежных средств. «Увеличение количества денег оказывает давление прежде всего на уровень цен. А ускорение (или замедление) роста обращающейся денежной массы влияет главным образом па ритм экономического развития»,-пишет один из представителей современного монетаризма К. Бруннер. Тем самым развитие идей меновой концепции достигает своей кульминации: не только уровень цен, но и движение общественного производства оказываются в решающей зависимости от изменения количества денег в обращении.
Абсолютизируя роль денег в процессе хозяйственного развития, сторонники монетаристской концепции фактически не пытаются выяснить природу внутренних экономических сил, влияющих на изменение количества денег в обращении.
«Микроэкономический фундамент», на который опираются теоретические построения монетаризма, оказывается весьма шатким, даже исходя из принципов, господствующих сегодня в буржуазной политической экономии. Рост всех товарных цен в их теоретических построениях является просто способом уравновесить спрос на покупательные средства, выраженные в денежных единицах с неизменной покупательной способностью (или, как говорят сторонники монетаризма, «спрос на реальные денежные остатки»), с предложением денег при изменившейся номинальной величине обращающейся денежной массы.
Все большую роль в функционировании этого механизма буржуазные экономисты в последнее время отводят ожиданиям владельцев денег. Стремясь проявить возможно большую гибкость, сторонники монетаристской концепции выступили против тезиса о существовании стабильной обратной зависимости между темпами роста цен и уровнем безработицы (такая зависимость в западной литературе обычно именуется соотношением Филлипса). Нарушения указанного соотношения Фридмен попытался объяснить возникающими ожиданиями роста цен («инфляционными ожиданиями»), которые постепенно меняли поведение большинства участников хозяйственного процесса.
В новых монетаристских теоретических схемах в качестве непосредственной причины инфляционного роста цен выступает, как правило, некое «ожидаемое» дополнительное увеличение денежной массы, тогда как «неожиданные» замедления этого роста влекут за собой сокращение физического объема производства и безработицу. Типичным примером могут служить схемы, разработанные американским экономистом Р. Бэрроу. С помощью различных эконометрических расчетов он стремится доказать, что в послевоенные годы в США масса обращающихся денег находилась в устойчивой зависимости от спроса на деньги и их предложения в предшествующие периоды, а также от неожиданных изменений в расходах федерального правительства и от нормы безработицы в предшествующий период. Рост денежной массы в соответствии с исчисленными соотношениями, по предложению Бэрроу, более или менее соответствует ожиданиям населения и при определенных условиях может найти отражение в изменениях общего уровня цен. Если предложение денег отстает (оказывается ниже данной траектории), это неизбежно должно повлечь за собой увеличение доли безработных в общей численности рабочей силы.
В таких эконометрических моделях могут отражаться некоторые реально существующие связи, в частности корреляция между циклическим движением физического объема производства и занятости, с одной стороны, и денежной массы - с другой. Однако эта связь получает в современной буржуазной теории превратное толкование. В действительности не движение массы обращающихся денег ведет за собой производство и товарооборот, а закономерности производства определяют формы и масштабы денежного обращения, что, разумеется, не исключает и определенного обратного воздействия, но это воздействие всегда может носить лишь производный, вторичный характер. Монетаристская концепция по сей день по существу продолжает эксплуатировать фетишистские представления, складывающиеся на поверхности капиталистического хозяйства. В процессе обращения, как показал К. Маркс, движение форм товаров, совершающих процесс обращения, выступает как собственное движение денег и «кажется, что деньги, реализуя цены товаров, приводят последние в движение».
Другая часть буржуазных экономистов выдвигает на первый план влияние изменений в издержках на движение цен. Распространению такой трактовки инфляции способствовали особенности развития послевоенного капиталистического цикла: в частности, сокращение денежного спроса в ходе кризиса 1957-1958 гг., а также последующих кризисов сопровождалось дальнейшим повышением общего уровня цен. Избыточный рост денежной массы в обращении, по мнению сторонников этой концепции, играет в общем второстепенную роль. «Наши проблемы носят в настоящее время не просто денежный характер и не могут быть решены с помощью монетаристских методов»,- замечает английский экономист Дж. Хикс. Поступление денег в хозяйственную систему всегда «обеспечивается банковской системой (или правительством через банковскую систему) по мере того, как в этом возникает необходимость».
Несмотря на обилие всевозможных трактовок инфляции, буржуазная микроэкономическая доктрина бессильна дать сколько-нибудь последовательный ответ на вопрос об источнике неуклонного роста дороговизны жизни. «Концепция инфляции - это одно из самых слабых звеньев в современной экономической теории», - замечает Биакаб.
В работах ряда западноевропейских буржуазных теоретиков в последнее время особенно часто можно встретить ссылки на так называемые внешние шоки - прилив из-за границы краткосрочных капиталов и связанное е этим расширение денежного обращения, рост импортных цен и т. д. Однако подобные ссылки не могут дать ключ к решению проблемы: вопрос о причинах международной миграции капиталов или о характере движения цен на мировом рынке по-прежнему остается без ответа.
В большинстве случаев главным источником роста издержек провозглашаются «неумеренные притязания» рабочего класса и «слишком большая» мощь профессиональных союзов. Так, Э. Чемберлин усматривает важнейшую причину развития современной инфляции в «агрессивности крупных профсоюзов», а Дж. Педерсен утверждает даже следующее: инфляция - это такое увеличение заработной платы, которое не влечет за собой соответствующего расширения безработицы2. Весьма рельефно излагает подобную точку зрения М. Паркин: «Главный источник всех наших хозяйственных трудностей эти экономисты видят в существовании мощных профессиональных союзов. Последние порождают инфляцию, которая влечет за собой ослабление национальной валюты; их давление неблагоприятно сказывается на норме прибыли, а это, в свою очередь, обусловливает низкие темпы экономического роста». Характеризуя в своем обзоре теорий инфляции роль всевозможных концепций инфляции издержек, Р. Дж. Гордон признает, что борьбе профсоюзов за повышение заработной платы вообще «отводилась непропорционально большая роль».
В распространении теорий, связывающих рост дороговизны с активизацией борьбы рабочего класса за свои жизненные права (одна из разновидностей подобных концепций - теория инфляционной спирали «заработная плата - цены» рассматривается в главе VII), выявляется классовая сущность современных буржуазных трактовок инфляции. В сложном сплетении многообразных социально-экономических явлений защитники крупного капитала пытаются выделить те элементарные процессы, которые помогли бы переложить ответственность за неуклонный рост цен на пролетариат, на всех трудящихся.
Попытки буржуазных ученых переложить вину за происходящие потрясения капиталистической хозяйственной системы на рабочий класс не новы. В 30-х годах они утверждали, .что причиной особой глубины и продолжительности мирового экономического кризиса 1929-1933 гг. были профсоюзы, образовавшие «монополию» на рынке труда, и борьба рабочих за сохранение заработной платы.
Следует обратить внимание на некоторые методологические особенности данной трактовки. Само движение заработной платы в этих схемах объясняется не объективными экономическими процессами, а некими произвольными и не поддающимися непосредственному анализу «внешними шоками» или «агрессивными» импульсами. Теоретическое обоснование хозяйственного механизма, который обеспечивал бы возможность повышения цены в соответствии с ростом издержек, также отсутствует. Пренебрежительное отношение к роли денежно-кредитного механизма развития инфляции носит столь же односторонний характер, как и абсолютизация указанного механизма сторонниками монетаристского направления.
Все это свидетельствует о том, что современная буржуазная микроэкономическая теория по существу не дает сколько-нибудь убедительного описания инфляционного процесса. Не случайно американский экономист К. Эрроу должен был заметить: «Слабость всей теории инфляции непосредственно проистекает из недостаточности микроэкономической системы, из теоретического анализа ценообразования на уровне отдельной фирмы». Вне поля зрения буржуазной микроэкономической теории, в частности, оказывается один из важнейших моментов современного роста дороговизны -- государственно-монополистическая структура хозяйственных отношений.
Как неоклассическое, так и кейнсианское направления современной буржуазной политической экономии отвергают всякую возможность того, что монополия является источником длительного повышения цен. На конференции Международной экономической ассоциации, посвященной проблемам инфляции (1961 г.), Г. Хаберлер выступил со специальным докладом, в котором доказывал, что в сфере предпринимательской деятельности переход к монополии может вызвать лишь однократное повышение цен, но не способен служить источником сколько-нибудь длительного повышения цен.
Особенно большую устойчивость должны демонстрировать, по мнению буржуазных экономистов, олигополистические цены, т. е. цены нескольких крупнейших монополистических фирм, конкурирующих между собой. Подобные утверждения чаще всего подкрепляются ссылками на существование так называемой ломаной кривой спроса.
Аргументация обычно сводится к следующему. При наличии монополистической конкуренции отдельная фирма, как правило, избегает снижения цен по той причине, что в этом случае ей не удастся компенсировать убытки за счет резкого расширения своей доли в совокупном сбыте, поскольку конкуренты последуют за ней и также уменьшат цены. Фирма-олигополист неохотно идет и на повышение цен. В такой ситуации соперники не последуют за ней, а поскольку у них будут сохраняться более низкие цены, фирма, повысившая цену, не сможет найти покупателей. Для данной фирмы предпочтительней всего сохранять прежнюю цену.
В рассматриваемой концепции наиболее наглядно выявляется крайне статичный характер современных буржуазных теорий цены. Более того, в ходе последующего развития концепции «ломаной кривой спроса» некоторые американские экономисты стали утверждать, что, хотя олигополистические цены и обладают особой устойчивостью, эту особенность ценообразования невозможно выявить эмпирически. Тем самым в ходе эволюции буржуазной теории олигополии тезис об исключительной устойчивости цен, устанавливаемых крупными корпорациями, постепенно приобрел полумистический характер. Используя мистифицированные формы, складывающиеся на поверхности рыночных отношений, защитники большого бизнеса видят в операциях монополистических фирм не важнейший активный элемент современного инфляционного процесса, а некий заслон против инфляции, оплот стабильности цен. Так, профессор Калифорнийского университета Ф. Уэстон видит в монополиях прочный барьер на пути повышения цен: «самые концентрированные отрасли сдерживают давление, ведущее ко всеобщему росту уровня цен». Автор ряда работ, посвященных теории монополистической и олигополистической фирмы, i9. Мэйсон полагает, что олигополистический сектор хозяйства обычно использует все возможности для того, чтобы, расширяя производство, сохранить прежние цены, и лишь в крайнем случае прибегает к их пересмотру. Повышение цен, по его мнению, всегда исходит от мелких и средних фирм. Поэтому «представители власти должны возблагодарить небеса за то, что американская экономика характеризуется значительной степенью концентрации».
Тем самым по существу отрицается или приуменьшается роль капиталистической монополии в развитии современной инфляции. Теоретические построения, согласно которым инфляция не зависит от действий крупных фирм, непосредственно используются представителями монополистического капитала во время всевозможных расследований, слушаний в конгрессе и т. п. Так, председатель правления крупнейшей сталелитейной компании США - «Юнайтед стэйтс стил» во время дискуссии в одной из комиссий конгресса пустил в ход следующую аргументацию: «Повышение цен не может порождать инфляцию, оно является результатом инфляции. ..». Из этого следует простой и удобный для крупного капитала вывод: гигантские корпорации не играют активной роли в инфляционном процессе; оказавшись «жертвами» инфляции, они «вынуждены» приспосабливаться, поднимая цены.
Буржуазные экономисты и «капитаны» монополистического бизнеса пытаются внушить мысль, что в современной капиталистической экономике продолжает господствовать система свободной конкуренции и что практически не существует отношений монополистического господства, реализующихся, в частности, в монопольных ценах. Один из теоретиков неоклассического направления в буржуазной политической экономии Дж. Стиглер цинично утверждает: «Экономисты могли бы принести больше пользы, борясь не против монополий, а, скажем, против пожаров или термитов».
Представители различных концепций «трансформации» капитализма, признающие наличие в «индустриальной системе» «несовершенной» конкуренции и новых форм ценообразования, преувеличивают как стремление крупных фирм к устойчивым ценам, так и влияние хозяйственной стратегии отдельных корпораций на функционирование современного капиталистического рынка. В результате этого в буржуазной литературе получают распространение всевозможные обобщения о якобы длительной устойчивости цен, определяемых крупными компаниями, «поскольку,- по словам Дж. Гэлбрейта,- любое существенное изменение цены сопряжено с риском, на который другие фирмы не пойдут». Таким образом, представители неоклассического направления буржуазной политической экономии пытаются построить теоретическую концепцию движения цен, которая игнорирует главные отличительные особенности современного капитализма, в том числе новые черты в процессе установления цен на продукцию монополистических фирм. В то же время буржуазные пророки «новой индустриальной системы», отмечая возросшую роль крупных корпораций в хозяйственной жизни, абсолютизируют эту роль, не хотят видеть того, что, вырастая из капиталистических отношений, монополия вместе с тем оказывается, по словам В. И. Ленина, в постоянном и безысходном противоречии с общей обстановкой капитализма, товарного производства, конкуренции. Пытаясь отрицать роль монополистических корпораций в процессах роста дороговизны, современная буржуазная экономическая теория прибегает к выделению искусственных хозяйственных ситуаций, в которых проявляется либо свободная игра рыночных сил, либо «чистая монополия», причем последняя чаще всего трактуется просто как ситуация, временно складывающаяся на отдельных рынках. При этом рассматриваемые схемы фактически исключают возможности расширения сферы влияния капиталистической монополип, увеличения ее экономической мощи и вместе с тем игнорируют действие рыночных сил, неподвластных монополистическому регулированию. Между тем подлинным источником движения цен в условиях современного капитализма неизменно оказывается активное взаимодействие двух противоположных начал - монополии и конкуренции.
Существеннейшую особенность империализма В. И. Ленин видел именно в противоречивом соединении монополий с обменом, рынком, конкуренцией, кризисами.
Движение монопольных цен всегда выражает внутренне противоречивые отношения. С одной стороны, оно по-прежнему связано со стихийными рыночными методами регулирования экономики, основанными на конкуренции и движении частных капиталов. С другой стороны, господство монополий означало возможность определенного воздействия на процессы совокупного производства и купли-продажи товаров с целью обеспечения монопольной прибыли и возникновение условий для подрыва товарного производства. Противоречивое единство монополии и конкуренции не может исключать стихийного действия рыночных факторов, но оно, во-первых, вызывает к жизни новые хозяйственные механизмы повышения цен, в которых активный импульс к удорожанию товаров исходит от монополии, и, во-вторых, модифицирует «пассивную» реакцию цен на импульсы, порождаемые независимыми от монополистического регулирования изменениями рыночного спроса. В результате сфера ценовой конкуренции ограничивается, процессы понижения цен на продукцию монополистических корпораций наталкиваются на ряд дополнительных препятствий, и тенденция к вздорожанию товаров, выпускаемых этими корпорациями, оказывается все более устойчивой.
Вместе с тем тенденция к необратимому росту цен, внутренне присущая монополистическому ценообразованию, может проявиться лишь в динамических ситуациях - обстоятельство, которое полностью игнорируется в статичных микроэкономических построениях буржуазных теоретиков. Отмечая, что «в практической жизни мы находим не только конкуренцию, монополию и их антагонизм, но также и их синтез», К. Маркс подчеркивал, что этот синтез «есть не формула, а движение». Первичными факторами, приводящими в движение цены, оказываются изменения в сфере материального производства, связанные, например, с развитием капиталистического цикла, ростом милитаризма и структурной перестройкой экономики и т. д. Однако по мере того, как эти первичные импульсы проявляются и реализуются в сфере обращения, они могут модифицироваться частномонополистическим и государственно-монополистическим регулированием масштабов рыночного спроса и предложения.
О роли монополий в развитии инфляционного процесса свидетельствует весь опыт развития монополистического капитализма. Нетрудно видеть, что переход от свободной конкуренции к господству монополий вызвал качественно новые явления в движении общего уровня цен. В истории капитализма наблюдались периоды значительного роста дороговизны жизни; рост цен мог быть вызван как особенностями циклического подъема, так и всякого рода чрезвычайными обстоятельствами - войнами, неурожаями и т. п. Однако по мере того, как влияние указанных факторов ослабевало, рост стоимости жизни сменялся очередным снижением цен. В целом, на протяжении более или менее длительных промежутков мирного времени, в движении цен можно было проследить скорей понижательную, чем повышательную тенденцию.
На рубеже XIX и XX вв. картина постепенно меняется: переход от свободной конкуренции к господству монополий сопровождался перестройкой системы цен. И, в частности, экономическая мощь возникавших капиталистических объединений должна была реализоваться, при прочих равных условиях, в повышении цен на продукцию монополизированных отраслей. Особенно наглядно последствия утвердившегося господства монополий в ключевых отраслях экономики выступали в таких странах, как Россия, где дороговизна оказалась, по словам В. И. Ленина, «во сто раз более злокачественна». Так, с возникновением нефтяного синдиката цена нефти, составлявшая в 1902 г. 6 коп. за пуд, поднялась к 1912 г. до 38 коп. Характеризуя этот процесс, В. И. Ленин писал о «бесстыдном вздувании цен нефти гг. нефтяниками при искусственной задержке производительности скважин и заводов этими «рыцарями» капиталистической наживы».
Взвинчивание цен монополиями, сочетавшееся с действием ряда других факторов, сказалось и на общем уровне цен. В конце прошлого столетия в капиталистических странах выявилась тенденция к устойчивому повышению цен. Официальный индекс оптовых цен возрос с 1897 по 1913 г. в США примерно наполовину, в Англии - более чем на треть, во Франции - более чем на 40%.
Таким образом, уже в начале XX в. обнаружились некоторые новые закономерности в движении цен. В складывавшихся условиях рост цен оказывался - по крайней мере частично - необратимым. Даже глубочайший во всей истории капитализма экономический кризис 1929-1933 гг., сопровождавшийся значительным падением рыночных цен, не смог «довести» индекс оптовых цен до уровня, существовавшего в конце XIX в.: в точке самого низкого кризисного падения цены в США были на 20- 40% выше, чем в годы циклического подъема 90-х годов прошлого века. Типичный пример кризисного регулирования цен - регулирование цен мирового рынка на никель международной монополией «Интернешнл никл компани», контролировавшей около 90 % производства металла. Монополистическое объединение в 1929-1933 гг. сократило объем текущего производства на 4/5, ухитрившись сохранить при этом неизменную цену в 35 центов за фунт металла.
Последующую перестройку экономики на военные рельсы и резкое расширение производства вооружений монополии использовали для повышения цен. Весьма показательно, что в годы второй мировой войны и в послевоенный период наиболее быстро росли цены на продукцию крупнейших военно-промышленных концернов. Так, в США индекс цен на предметы вооружения с 1939 по 1943г. повысился на 62%, тогда как индекс цен на все элементы ВНП за тот же период возрос на 33 %.
Наблюдаемый в послевоенные годы рост концентрации и централизации капитала, в частности прокатившаяся волна новых слияний и поглощений, еще более расширил реальную сферу влияния капиталистических монополий и тем самым создал условия для дальнейшего повышения цен. Например, в сталелитейной промышленности США «первое событие, которое происходит после того, как мелкая фирма поглощена, это повышение цен на выпускаемую ею продукцию»,- читаем в одном из американских журналов.
Несостоятельными оказываются и схемы, апеллирующие к «ломаной кривой спроса», которые рамки теоретического анализа ограничивают лишь сферой самых поверхностных и элементарных конкурентных отношений. Такие схемы не могут объяснить, почему цена достигла данного уровня. Поскольку из рассуждений о «ломаной кривой спроса» следует только вывод о стабильности олигопо-листических цен, рассмотрим вопрос о том, в какой мере конкуренция внутри групповой монополии может служить особым препятствием для повышения цен.
В схеме «ломаной кривой спроса» предполагается, что отношения между немногими крупнейшими фирмами в конечном счете можно свести к обычным формам ценового соперничества, свойственным свободной конкуренции. Между тем указанные отношения в современных условиях носят не только конкурентный, но и монополистический характер: так, действия крупнейших фирм довольно быстро приобретают согласованный характер даже в тех случаях, когда им не удается заключить между собой формальное соглашение. Особенно широкое распространение получает система лидерства цен, при которой ведущая фирма, прибегая к повышению цен, исходит из того, что остальные компании всегда последуют за ней (схема «ломаной кривой спроса» предполагает, что конкуренты не станут повышать цены). Движение цен, устанавливаемых крупнейшими фирмами сталелитейной, автомобильной, фармацевтической и ряда других отраслей промышленности, может свидетельствовать о чрезвычайно эффективной координации действий всех партнеров. Отметим также следующее обстоятельство. Когда одна из фирм прибегает к повышению цен, это не выражает непосредственно (в отличие от сбивания цен) наступательной стратегии, направленной на передел рынка; если соперники не используют этот шаг для согласованного повышения цен, фирма, повысившая цены, всегда может отступить к «исходным позициям». Указанное обстоятельство порождает частое «зондирование» отдельными монополистическими фирмами возможностей повышения цен. Механизм лидирования в ценах удается значительно легче реализовать при повышении цен, чем при их понижении. Некоторые эмпирические исследования взаимодействия между индивидуальными ценами крупнейших компаний подтверждают такой вывод: случаи повышения цен в последние десятилетия неизменно характеризовались большей согласованностью, чем понижения.
Монополистическая структура хозяйственных отношений впервые в истории капитализма делает возможной ситуацию, при которой первоначальный импульс, вызывающий общий рост дороговизны, исходит не от чрезмерно расширившегося денежного обращения, а со стороны цен на некоторые группы «ключевых» товаров. Эта тенденция особенно отчетливо проявляется в хозяйственных ситуациях, когда отношение массы обращающихся денег к таким показателям, как физический объем совокупного общественного продукта, национального дохода и т. п., не возрастало, тогда как общий уровень цен продолжал повышаться. В этих случаях имел место рост скорости обращения денег. Поскольку же такой рост в последующий период не сменялся значительным падением, длительное увеличение скорости оборота платежных средств как бы закрепляло достигнутое повышение общего уровня цен. В послевоенные годы рост скорости обращения денег оказывался по существу главным путем расширения платежного оборота во многих капиталистических странах. Так, в США, по нашим расчетам, примерно 2/3 общего расширения платежных операций на протяжении послевоенного периода приходилось на увеличение скорости оборота денег.
Новые черты в функционировании денежно-кредитной системы в свою очередь существенно расширяют возможности частномонополистического и государственно-монополистического взвинчивания цен. Во времена свободной конкуренции граница металлического обращения представляла собой, по словам К. Маркса, одновременно и вещественную и фантастическую границу богатства и его движения; в таких условиях рост цен на большое число товаров довольно быстро наталкивался, при прочих равных условиях, на уменьшение сбыта и замедленный рост или даже падение массы прибыли. В наши дни рост цен в ключевых секторах капиталистической экономики реже сопровождается значительным сокращением емкости рынка и обострением проблемы сбыта. Тем самым расширяются возможности регулярного повышения цен крупнейшими монополистическими корпорациями, фактически означающего дополнительный вычет из реальных доходов большинства населения. Дороговизну В. И. Ленин назвал современной капиталистической формой «обнищания, разорения и ограбления трудящихся при неслыханном обогащении горстки капиталистов».
Макроэкономическая трактовка инфляции
Формирование макроэкономического анализа, в том числе и новой трактовки инфляции, в буржуазной литературе обычно связывается с выходом в свет в 1936 г. работы Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег». Однако взгляды Кейнса характеризуются серьезной противоречивостью (П. Самуэльсон однажды иронически заметил, что если бы парламентская комиссия «задала один и тот же вопрос шести экономистам, то получила бы семь ответов, причем два из них, несомненно, исходили бы от непостоянного мистера Кейнса». Это полностью относится и к кейнсианской трактовке движения цен; на протяжении 20-30-х годов отношение Кейнса к инфляции претерпело существенную эволюцию.
Кейнс принадлежал к числу тех буржуазных экономистов, которые уже после первой мировой войны сумели увидеть в инфляции не какую-то аномалию в развитии денежного обращения, а одну из наиболее вероятных тенденций развития капиталистической экономики. В «Трактате о денежной реформе» он писал: «Прогрессирующее падение ценности денег нельзя считать случайным». Отношение Кейнса к инфляции в этот период было отрицательным. Оно отражало настроения, господствовавшие тогда в буржуазной экономической литературе. Например, другой английский буржуазный теоретик Р. Хоутри писал: «Инфляция является смертельным вредом; раз она наступила, она будет ядом для всей экономической системы и может быть уничтожена, если она вообще может быть уничтожена, только ценою изнурительных усилий».
В «Трактате о деньгах», вышедшем в 1930 г., Кейнс связывает определение инфляции с соотношением между ценой в сделках, предполагающих немедленную уплату наличными деньгами, и ценой при заключении сделки на срок. Увеличение первой из перечисленных цен по сравнению со второй Кейнс считал признаком «товарной инфляции», а второй по сравнению с первой - «инфляцией доходов», поскольку увеличение рыночного предложения всегда влечет за собой, по его мнению, рост денежных выплат владельцам факторов производства. Безусловно, подобные определения фактически не могли относиться к движению общего уровня цен. В лучшем случае они характеризовали движение цен на некоторые товары, являющиеся объектом биржевых сделок, в рамках обычных микроэкономических схем равновесия.
Экономический кризис 1929-1933 гг. и последовавшая за ним длительная депрессия продемонстрировали беспомощность буржуазной экономической теории, которая оперировала статичными микроэкономическими схемами равновесия, по существу исключавшими возможность серьезных хозяйственных потрясений. «В реальной жизни не было больше равновесия, не могло оно дальше оставаться и в теории», - пишет Дж. Шэкл. Вместе с тем опыт 30-х годов наглядно продемонстрировал ограниченность примитивной монетаристской концепции.
Все это побудило Кейнса по-иному взглянуть на проблему инфляции. В «Общей теории занятости, процента и денег» центральное место занял тезис о недостаточности эффективного спроса. Поскольку же инфляция, в его представлении, связана с противоположной ситуацией - с чрезмерностью эффективного спроса - проблеме чрезмерного спроса в книге уделено сравнительно мало внимания. Кейнс меняет рамки экономического анализа. Операций отдельных участников хозяйственного процесса уже «не играют по существу большой роли». Он рассматривает прежде всего взаимодействие агрегатных величин. Поэтому меняется и определение инфляции. « Подлинная» или «абсолютная», инфляция имеет место тогда, «когда дальнейшее увеличение эффективного спроса уже не ведет более к увеличению продукции, а целиком исчерпывается в увеличении единицы издержек, строго пропорциональном увеличению эффективного спроса». Если в монетаристских концепциях изменения размеров денежного обращения обычно служат причиной, а переход к новому уровню денежного спроса является следствием инфляционного процесса, то в кейнсианских концепциях обычно акцентируются обратные зависимости, в частности влияние изменений денежного дохода на размеры активного обращения платежных средств.
Совсем мало места Кейнс отводил характеристике механизма инфляции. До тех пор, пока рассматриваются частнохозяйственные операции, важнейшим фактором, который в рамках кейнсианской схемы может воздействовать на масштабы денежного обращения, служит рыночная норма процента. Поэтому «подлинная инфляция» может быть следствием снижения процентных ставок ниже уровня, соответствующего «полной занятости». Макроэкономическая трактовка хозяйственных процессов получила широкое распространение в западной литературе. Существенное место в макроэкономических схемах занимала идея «инфляционного разрыва».
(inflationary gap). В схеме инфляции, предложенной Б. Хансеном, рассматривается взаимодействие процессов, порождаемых «инфляционным разрывом» на товарных рынках и на рынке факторов производства. Тем самым движущие силы инфляции сводятся в конечном счете к превышению денежного спроса над предложением при данных (первоначальных) ценах.
Предположение о постоянных масштабах производственного аппарата придавало кейнсианской концепции инфляции статичный характер. Поэтому в последующий период некоторые буржуазные теоретики попытались избавиться от этой предпосылки. Так, в модели экономического роста вводились параметры, характеризующие эластичность предложения товаров. Возможности расширения производства на протяжении длительного периода определяются прежде всего размерами реального накопления: темпы роста, при которых инвестиции равны реальным сбережениям, английский теоретик экономического роста Р. Харрод назвал «гарантированными» темпами. Если увеличение производства в текущих ценах, а следовательно, и расширение денежного спроса будут превосходить «гарантированные» темпы, то полная занятость «может быть достигнута... только ценой инфляции».
Лежащая в основе всех концепций такого рода идея «инфляционного разрыва» по существу оказывается тавтологией, поскольку в условиях товарно-денежного обращения превышение спроса над предложением и повышение цен - неразрывно связанные между собой в определенном смысле эквивалентные понятия. Ссылка на «инфляционный разрыв» ничего не может объяснить. К тому же она не дает представления о механизме и формах развития инфляционного процесса.
Кейнсианская трактовка предлагает несколько более общий по сравнению с монетаристской концепцией Фридмена подход к проблеме инфляции. В рамках кейнсианских схем оказывается возможным учесть влияние некоторых факторов производства, например движение производственных мощностей. Однако обе трактовки чаще всего сводят инфляцию к «чрезмерному» росту массы денег в обращении. Как только воздействие дополнительной денежной эмиссии наталкивается на невозможность дальнейшего расширения производства, описание инфляционного процесса у кенсианцев и монетаристов почти полностью совпадает.
Монетаристская концепция претендует прежде всего на описание конечных результатов инфляционного процесса, тогда как кейнсианская трактовка выдвигает на первый план кратковременные аспекты развития капиталистической экономики в условиях инфляции. Различия между указанными трактовками наиболее отчетливо проявляются в характеристике краткосрочной реакции хозяйственного механизма на увеличение денежной массы.
По мнению сторонников монетаристской теории, избыточное предложение денег должно привести к увеличению расходуемых сумм, поскольку действительные суммы денежных остатков теперь будут превышать «желаемые», что вызовет немедленный рост всех товарных цен. В соответствии с предпосылками теории цен, впервые развитыми Маршаллом, движение денежного спроса ведет (на протяжении коротких промежутков времени) прежде всего к изменению товарных цен.
В кейнсианской концепции инфляции изменение количества денег в обращении непосредственно влияет на размеры спроса на ликвидные средства. Обладатели дополнительных денежных доходов станут помещать часть этой суммы в ценные бумаги, приносящие доход (например, в облигации), а это повлечет за собой изменение процентной ставки. Понижение процентной ставки стимулирует инвестиции; изменения в масштабах капиталовложений приведут в движение механизм мультипликатора и обеспечат дополнительный рост денежных доходов. Уровень по крайней мере некоторых цен остается фиксированным до тех пор, пока рост инвестиций не наталкивается на ограниченность отдельных производственных ресурсов; следовательно, рост массы обращающихся денег в условиях «неполной занятости» оказывает стимулирующее воздействие на экономику: он влечет за собой в первую очередь увеличение доходов, а не всеобщее повышение цен.
В соответствии с описанными хозяйственными процессами различаются и сами определения краткосрочного и долгосрочного периодов. Монетаристская концепция обычно подразумевает под длительным периодом промежуток времени, на протяжении которого успевают реализоваться все ожидания (ожидаемые цены, выпуск продукции, прибыли). С точки зрения кейнсианцев, в течение длительного периода могут быть введены в строй новые производственные капиталовложения, а кратковременный - это период, на протяжении которого фирмы ведут операции в пределах прежних производственных мощностей.
Серьезное внутреннее противоречие таят в себе кейнсианские представления о последствиях расширения эффективного спроса. Стремясь к большей реалистичности теоретических рассуждений, Кейнс и его последователи признали, что в условиях современного капитализма возможности конкуренции - по крайней мере в некоторых секторах экономики - ограничены и рыночный механизм недостаточно гибок. Но они полностью игнорируют возникающие при этом иные формы реализации хозяйственных зависимостей и прежде всего роль ча-стномонополистического регулирования. Между тем именно подрыв прежней системы свободной конкуренции порождает новые ситуации, когда расширение рынка при неполной загруженности производственного аппарата может повлечь за собой не только (и в некоторых случаях даже не столько) увеличение общего объема производства и занятости, сколько устойчивый рост цен.
Движением цен в теоретической системе Кейнса по существу управляют две различные группы факторов; вследствие этого вплоть до достижения полной занятости ресурсов изменение спроса совсем не влияет на уровень цен; когда же эта точка достигнута, движение цен будет зависеть только от рыночного спроса. Подобное противопоставление малоубедительно. В связи с этим условный характер носит и разделение Кейнсом экономического процесса на состояние неполной занятости и «абсолютной инфляции». Достаточно отметить, например, что наиболее стремительный инфляционный рост цен, имевший место в ряде промышленно-развитых капиталистических стран в послевоенные годы, не был связан с предельно интенсивным использованием материальных и трудовых ресурсов, даже если исходить из тех возможностей, которые существуют в условиях господства капиталистических производственных отношений.
Более того, «галопирующая» инфляция в свою очередь вызывает тенденцию к усилению диспропорциональности, хаотичности в отдельных отраслях и сферах экономики. На определенной ступени развития инфляционного процесса указанная тенденция ведет к «разлаживаншо» сложного механизма, в котором все буржуазные отношения выступают, по словам К. Маркса, как денежные отношения Ч Вследствие этого стремительный инфляционный рост цен, как правило, сочетается с падением доли рабочей силы и материальных ресурсов, занятых в сфере материального производства.
Опыт развития капиталистической экономики после второй мировой войны продемонстрировал, что общий уровень цен может повышаться и в условиях кризисного перенакопления основного капитала и значительной безработицы. Эта тенденция, обнаружившаяся уже в ходе кризиса 1957-1958 гг., приобрела особый размах в кризисе 1974-1975 гг. Именно в этот период с. исключительной, наглядностью выявилась ограниченность кейнсианского макроэкономического подхода, оперирующего лишь агрегатным денежным спросом и общим использованием производственных ресурсов.
Особую остроту в последнее время приобрел вопрос о соотношении между инфляцией и общим ходом циклического развития экономики. В соответствии с представлениями кейнсианской теории мероприятия, направленные на стимулирование экономики и сопровождающиеся увеличением массы денег в обращении, в условиях «неполной занятости» не могут привести к развитию инфляции. Показательно, что Кейнс, в 20-х годах много писавший об опасности инфляционистской политики государства, впоследствии отказывался обсуждать вопрос об инфляционном повышении цен, вызываемом денежно-кредитной экспансией или политикой дефицитного финансирования, которую он активно защищал во второй половине 30-х годов. Так, в «Общей твории занятости, процента и денег» не содержится и упоминания об инфляционных последствиях правительственного регулирования. Можно сослаться в этой связи и на воспоминания А. Лернера. Он писал: «Р. Брюс и я задали Кейнсу вопрос: не может ли поддержание эффективного спроса, достаточного для обеспечения полной занятости, привести к непрерывной инфляции. Кейнс не мог понять нашего вопроса, хотя мы упорно задавали его до тех пор, пока его терпение не истощилось...».
Более того, сторонники кейнсианских рецептов стимулирования экономической активности вплоть до последнего времени даже приветствовали рост цен, связанный с увеличением дефицитности правительственного бюджета, поскольку такой рост цен мог бы служить средством повышения склонности к потреблению и тем самым увеличивал бы размах мультипликационных процессов. «Многие защитники дефицитного финансирования убеждены, что постепенный рост общего уровня цен сам по себе явился бы силой, побуждающей к «размораживанию» сбережений и к более быстрому расходованию текущих доходов».
Отрицательные последствия инфляции просто не принимаются во внимание, они как бы не существуют.
Подобная «близорукость» проистекает не только из методологии кейнсианского анализа, но и из конкретных исторических условий формирования этой доктрины. Признание самостоятельной проблемы инфляции (столь же серьезной, как проблема «неполной занятости») и последовательное развитие концепции Кейнса неизбежно приводят к выводу, что правительственная политика, направленная на предотвращение инфляционного роста цен, должна сдерживать расширение эффективного спроса, увеличивая тем самым масштабы недогрузки производственного аппарата и безработицы. Естественно, рекомендации такого рода не могли бы снискать славы кейнсианской теории в условиях хозяйственной депрессии и существования многомиллионной армии безработных.
И в послевоенные годы ряд экономистов кейнсианского направления по-прежнему защищали тезис о том, что «небольшая инфляция приносит, по крайней мере, некоторую пользу». Однако по мере того, как неуклонный рост цен вызывал к жизни дальнейшее обострение противоречий капиталистической экономики, отношение большей части буржуазных экономистов к инфляции стало меняться. В начале 70-х годов английский экономист Л. Роббинс заявил: «Пытаться стимулировать экономическую активность с помощью инфляции - это все равно, что поджечь дом для того, чтобы поджарить свиную отбивную». Подобные признания достаточно красноречивы. Резко ускорившийся рост цен, а также изменения условий развития экономического цикла (сокращение масштабов безработицы по сравнению с межвоенным периодом и др.) заставили многих буржуазных ученых обратиться к кейнсианским рецептам борьбы с инфляцией.
В статье, опубликованной в 1958 г., английский экономист Э. Филлипс попытался показать, что движение заработной платы и цен находится в непосредственной зависимости от уровня безработицы1. Зависимость эта носит нелинейный характер, и с увеличением безработицы рост цен должен, по его словам, резко замедляться. В последующий период статья Филлипса приобрела репутацию «классической работы». Сегодня «принцип Филлипса» выступает в качестве одного из важнейших элементов любой кейнсианской модели инфляции.
В условиях существующей тесной связи буржуазной политической экономии и политики государства эти идеи не могли долго оставаться лишь достоянием академических кругов. Они оказали большое влияние на формы антиинфляционной политики, проводимой в 60-х годах во многих развитых капиталистических странах.
Распространение указанной концепции привело к определенному смещению акцентов в трактовке инфляции. Признание объективной зависимости движения заработной платы от уровня безработицы ставило под сомнение тезис о «безудержных», «чрезмерных» требованиях трудящихся, добивающихся повышения заработной платы, - требованиях, служащих, с точки зрения буржуазных экономистов, важнейшим фактором повышения стоимости жизни.
В зависимости между уровнем безработицы . и темпами роста цен проявляются наиболее общие и поверхностные связи различных процессов воспроизводства. Кривые, аналогичные «кривой Филлипса», можно получить, изучая корреляцию между темпами роста цен и другими показателями, характеризующими развитие цикла, например степень использования производственных мощностей или движение капиталовложений. Но и эта закономерность не безусловна. Исходя из того, что циклическое расширение производства влечет за собой повышение общего уровня цен, можно предположить, что сужение рынков сбыта ведет к заметному падению цен. Однако такое предположение опровергается практикой монополистического ценообразования. Например, после депрессии 30-х годов безработица на протяжении многих лет превосходила так называемый естественный уровень, а уровень цен не снижался (в некоторых развитых капиталистических странах он испытывал тенденцию к повышению).
Своей популярностью дилемма «безработица или инфляция» во многом обязана именно этому элементарному характеру рассматриваемых взаимосвязей и рассуждений1. Более внимательный анализ проблемы неизбежно вскрывает серьезные слабости и противоречия, присущие самой постановке проблемы. С особой наглядностью они обнаруживаются на протяжении сравнительно коротких промежутков времени («кривая Филлипса» строилась на основе данных, охватывающих почти сто лет - с 1861 по 1957 г.). Достаточно сказать, что в течение коротких периодов на первый план могут выступить факторы, взаимно погашающиеся на протяжении длительного времени.
Кроме того, в последние десятилетия дилемма «безработица или инфляция» утрачивает свою категоричность в связи с модификацией циклических закономерностей движения цен. Как отмечалось на XXIV съезде КПСС, в настоящее время все более частым явлением становится одновременный рост безработицы и инфляции2. Дальнейшее усиление бремени инфляции не противостоит, а как бы дополняет материальные лишения, связанные с инфляцией; в такой ситуации «кривая Филлипса» утрачивает какую-либо стабильность. Поэтому малоплодотворными оказались попытки количественного определения размеров безработицы, предохраняющих экономику от инфляции.
Сама трактовка противоречия между безработицей и инфляцией в буржуазной литературе носит крайне ограниченный характер. Указывая на функциональную взаимосвязь роста безработицы и замедления роста цен, буржуазные экономисты и политические деятели обычно придают ей одностороннюю интерпретацию: движение безработицы является как бы первопричиной, влекущей за собой все изменения в движении цен. Между тем в условиях государственно-монополистической структуры экономики существует и противоположная причинно-следственная зависимость: движение цен может служить активным фактором циклического развития, влияющим на спрос на рабочую силу. Например, рост цен на протяжении второй половины 60-х годов постепенно набирал силу, хотя рынок в этот период расширялся вяло, а с осени 1969 г. платежеспособный спрос стал сокращаться. Это, безусловно, способствовало росту недогрузки производственного аппарата и увеличению масштабов безработицы. В ходе кризиса 1973-1975 гг. данная тенденция приобрела еще более отчетливые формы.
Одновременный интенсивный рост безработицы и инфляции ставит в тупик кейнсианские теории государственно-монополистического регулирования экономики. Лернер, относившийся ранее к числу активных последователей Кейнса, в 60-х годах должен был признать: «Кейнсианская политика экономического регулирования, по-видимому, требует одновременного проведения и стимулирующей и ограничительной финансово-кредитной политики, чтобы бороться с сосуществующими бок о бок безработицей и инфляцией». И представители левого кейнсианства также приходят к выводу о том, что «успокоптельные теоретические построения разношерстной толпы последователей Кейнса - это явно негодное средство решения насущных проблем современного капитализма».
Кризис современной буржуазной политической экономии наглядно проявился в подрыве доверия к кейнсианской макроэкономической концепции, в усиливающемся идейном разброде и практической беспомощности перед обостряющимися проблемами инфляции.
Какие штрафы грозят тем, кто затевает ремонт в своей квартире
Теория и практика
Кредиты могут быть разными. Попробуем разобраться в их главных отличиях и основных особенностях:
Кредиты могут быть разными. Попробуем разобраться в их главных отличиях и основных особенностях:
